Дураки и дурки в дворянском доме и при императорском дворе в России ХVIII - начала ХIХ века

В книге кандидата исторических наук Н.В. Смирновой шутовство рассматривается как особая разновидность театра, занимавшая свою нишу в развлекательной культуре России XVIII – начала XIX века. Предметами внимания историка стали внешнее оформление шутовских постановок, основные элементы игры — движение, жест и слово; непростые взаимоотношения шутов и их покровителей; специфика и риски шутовской профессии и особое место и предназначение шута в России. Издание адресовано широкому кругу читателей, интересующихся русской историей и культурой. ВЫДЕРЖКИ ИЗ ПРЕДИСЛОВИЯ В России XVIII – начала XIX в. существовали шуты придворные, шуты домашние и шуты-гастролеры. К первым двум категориям принадлежали также разного рода представители populus ridiculum — карлики, арапы и другие люди, попавшие в императорский дворец или дом состоятельного дворянина из-за своей необычной внешности или физических недостатков, которые считались смешными. Даже при дворе Елизаветы Петровны, вполне европейском по своей структуре, служили заики. Один из них, Матвей Гусев, 11 мая 1750 г. умер, и Елизавета Петровна тут же повелела назначить на его место другого — уже через день солдат лейб-гвардии Измайловского полка Василий Едровцев, «которой заикается», был отправлен ко двору. Они не всегда были шутами в прямом смысле, то есть говорили или делали что-то смешное, как правило, они забавляли одним своим присутствием. И если в петровское время карлики участвовали в театрализованных действиях (шествиях, маскарадах, шутовских праздниках), причем часто выступали в них главными действующими лицами, и среди них были комики, то позже они стали просто служащими при дворе. В домах дворян обычай держать карликов сохранялся очень долго — почти до конца XVIII в. Большой популярностью пользовались также арапы и калмыки, в середине столетия существовала мода на монголов и тунгусов. Арапы продержались в домашнем обиходе дольше всех: они встречались и в 1820-х гг. и использовались в качестве домашней и выездной прислуги. Что касается собственно шутов, положение их отличалось рядом особенностей. У Петра Великого было несколько десятков шутов, и почти все они совмещали «смехотворство» с исполнением других обязанностей — даже для самых популярных и особенно ценимых царем шутовство не стало основным и тем более единственным родом деятельности. Шут Яков Тургенев служил в канцелярии, ведавшей потешным войском царя, и на маневрах 1694 г. командовал ротой (и никого не насмешил). Князь Юрий Шаховской попал в шуты из комнатных стольников Петра, в 1710 г. ему был пожалован боярский чин, и во время Прутского похода он возглавлял военную полицию. Кроме того, Шаховской был главной фигурой в организации святочных развлечений — «славлений», когда царь в течение двух недель с Рождества до Крещения устраивал разъезды по домам знатных и богатых людей, сопровождавшиеся всяческими безобразиями. Шаховской осуществлял общее руководство по призыву и учету «славельщиков», именно он определял круг участников, к нему они приезжали на Потешный двор и от него получали распоряжения о своих действиях в долгом и шумном развлечении, он же принимал решения о наказании неявившихся. (Участие в царской потехе не было добровольным. Если кто-то уклонялся без уважительной причины, то мог лишиться двора или поместья, практиковался также арест родственников или дворовых людей. Так что организатор веселья, обладая такими широкими полномочиями, имел много возможностей изменить не в лучшую сторону жизнь тех, кто веселиться не желал.) <...> ОБ АВТОРЕ

Наталья Витальевна Смирнова — историк, кандидат исторических наук, выпускница МГУ им. М.В. Ломоносова. Область научных интересов — источниковедение петровского времени, история русской культуры XVIII века, историческая тематика в творчестве А.С. Пушкина.
Автор книги «Чудаки в культуре русского дворянства XVIII – первой половины XIX века (М., 2017), научно-популярных статей в периодических изданиях («Русская мысль», «Алфавит») и публикаций в научных сборниках («Петровское время в лицах», «Московский пушкинист», «Пушкин и книга» и др.). В истории больше всего любит неожиданные совпадения и мелкие подробности, которые на первый взгляд могут показаться совсем незначительными, но при этом именно они часто открывают самую суть вещей.