Русские мифы

Исключенный из Союза писателей, до эмиграции 15 лет пребывавший в Советском Союзе в «черных списках» прозаик и историк литературы, профессор Калифорнийского университета Ю.Дружников (1933–2008) возвращается на родину книгами. Сборник открывает распространявшееся в самиздате независимое расследование убийства Павлика Морозова и процесса создания мифа о «пионере-герое», переведенное на несколько языков и ставшее бестселлером во многих странах. Во вторую часть вошли очерки об «основоположнике утопического социализма» Т.Море, «несправедливо забытом историей» «ясновидце» А.Робида, «лишнем человеке советской эпохи» «подпольном» философе К.Вентцеле, «тайном от друзей и знакомых отъезде на родину» А.Куприна, визите на Ближнюю дачу Сталина, поисках места последнего пристанища «председателя земного шара» В.Хлебникова, парадоксах биографии Ю.Трифонова и др. Необычный взгляд на общеизвестное, парадоксальность и остроумие автора открывают новые стороны в сюжетах российской истории и культуры и делают «Русские мифы» захватывающим чтением. Издание впервые сопровождается подобранными автором и дополненными издательством редкими фотографиями и архивными документами.

Слово к российскому читателю

Перед вами страницы моих сомнений, результат накопленного недоверия к тому, чему нас учили с детства, настойчивого стремления проверить, а так ли все было на самом деле, как написано в тысячах публикаций, и желания поделиться сомнениями с читателем. С младенчества нас приучали считать газетные сказки истинами, а за сомнения наказывали, так что мифы у нас в крови. В первобытном сознании мифология представляла собой религию и всю культуру вообще. Чудесным образом это сознание воцарилось в XX веке на одной шестой суши. Мифу подчинились не только политика, но и экономика, история, философия, даже точные науки, а сама литература обрела роль глашатая мифологических успехов. Эта книга — о литературных заблуждениях, сохраняющихся в нас. Русская история и литература живут мифологией и поныне, хотя сюжеты меняются. Полно мифов, разумеется, и в других странах, но они не такие косные, не такие принудительные, с большей дозой юмора и прагматизмом. И с возможностью спокойно указать на мифы пальцем, если возникает сомнение. Специфика русских мифов — их традиционная неприкасаемость. Критиковать разрешалось, когда они уже умерли, да и то не всегда. Не потому ли они стали привычной частью нас самих? Некоторые мифы сложились случайно, от незнания правды, другие — результат добровольных заблуждений, третьи сотворены с заданной целью наведения блеска на биографию человека или жизнь целой страны. И ведь не мифы опасны, а мышление, склонное утопические мечты предпочитать суровой реальности. Вселенная русской литературной мифологии бесконечна. Из этой бесконечности здесь отражена лишь небольшая толика тем, ставших мне близкими и показавшихся важными. Книги писались много лет: первые страницы — для себя в Москве 1953 года, позже — для Самиздата, а часть после эмиграции — в Техасе, Нью−Йорке, Калифорнии и, наконец, во время поездок в новую Россию. Книга о Павлике Морозове и полемические эссе о русской литературе печатались в разных странах, обсуждались на всемирных конференциях славистов выходили в Лондоне, Нью−Йорке, Варшаве, но мой главный читатель — российский — многие годы не имел к этому чтению доступа. Теперь, когда в России свобода печатного слова стала реальностью, в которую мне все еще трудно поверить, мои книги приходят наконец на родину. По моему убеждению, никакие исторические характеры не нуждаются в умолчаниях и только выигрывают, если мы обсуждаем их деяния открыто и нелицеприятно, без табу и ханжества. К личности писателя это особо относится. Она важна не только потому, что отражается в написанном им. Писатель весь принадлежит читателям. Больше того, в конце XX века оказалось, хотим мы того или нет, что ошибки писателей прошлого, их заботы, цели, личные отношения, заблуждения, проблемы, хитрости, маневры и секреты не менее интересны читателю, чем великие истины, открытые ими в прозе и стихах. Точно так же важны личностные качества исторических фигур. Мы хотим понять побудительные причины их деяний. Одни герои этой книги волею судьбы были творцами мифов о себе и о стране, в которой они жили, другие оказались действующими лицами легенд, созданных первыми. И все, включая нас с вами, стали жертвами этих мифов.

Ах, обмануть меня не трудно!..
Я сам обманываться рад! —
сказал поэт. Но наступает время протрезвления, когда, наконец, хочется перестать радоваться, если нас искренне или с умыслом водят за нос. Поэт тот, кстати, тоже предпочитал не обманываться, и запрет говорить правду вводил его то в ярость, то в депрессию. Переоценка ценностей, особенно тех, которые вчера еще казались вполне респектабельными, мучительна. Тяжек отход от привычного, от иллюзий. Подчас тщетны попытки восстановить историческую память, вернуться к истине и справедливости или хотя бы к терпению выслушать иное мнение. Но и модное сегодня выражение «разоблачение мифов» настораживает, особенно если мифы происходят из искреннего заблуждения. Будем стараться показать, как создавались мифы, заглянем в суть драматических событий прошлого, попробуем отделить толкование от того, что имело место в жизни. Конечно же, я предвижу несогласие с мыслями, здесь изложенными, или с книгой в целом. И слава богу, что эпоха единомыслия кончилась. Перед вами субъективный взгляд писателя и историка на литературный процесс, в котором автор — малая частица, и творец, и жертва. Он пытается объяснить явления так, как видит, пишет правду, как он сам ее понимает, — не меньше, но и не больше.

1999
Дейвис (Калифорния, США)